— В армии говорили: не умеешь — научим, не хочешь — заставим, — подал голос я, чтобы эти двое не забывали о моем существовании.

Вот и сосед сейчас кивнул, явно соглашаясь с моими словами.

— Это уже моя забота. Если не научу, значит, сам виноват.

Они говорили, говорили и говорили. Я уже даже утомился. Меня Зоя на работу быстрее брала, хотя когда дело касалось трудовой деятельности, она была та еще душнила. Но я понимаю Василича, такие дела с кондачка не решаются.

Вот и старик подошел к вопросу с кикиморой так тщательно, как юристы не всегда договоры составляют. В итоге вышло очень жирно, как по мне. В общем, Марфа не могла причинить вред или своим бездействием допустить, чтобы Федору Васильевичу был причинен вред. Во-вторых, повиноваться всем приказам, которые отдавал старик, если они не противоречили первому пункту.

Я ожидал, что сейчас Василич скажет, что Марфа должна заботиться о своей безопасности в той мере, если это не противоречит первым двум пунктам. Однако, то ли старик не полностью читал золотой фонд мировой фантастики, то ли решил это опустить. Он лишь сказал, что в целом кикимора вольна делать все, что ей захочется.

Как по мне, слишком много лазеек и свободы. Вот что будет, если завтра Марфе придет в голову выкосить всех соседей Василича? Она, конечно, вроде разумная нечисть, но ведь у всех бывают плохие дни. Даже я иногда хочу убить человечество в отдельно взятых лицах.

Старик же решил поиграть в демократию. Нет, он опытный, умный и все такое. Но мне казалось, что это не совсем правильно. Тем интереснее будет наблюдать. Меня интересовал лишь один вопрос.

— Федор Васильевич, а как вы заставите все это ее соблюдать? Договор вы заключить не можете, он на хист завязан.

— Не могу, — согласился старик. — Но на это и Зарок есть.

— Зарок? — не понял я.

— Его нечисть дать может. Оно будто слово запирает. Если против слова своего нечисть пойдет, ей же хуже. Порой и погибнуть может.

Первым желанием было крикнуть беса и устроить ему хорошую взбучку. Почему о таким важных нюансах я узнаю от чужанина, блин⁈ Хотя представляю, что ответит Гриша: «Хозяин, так ты и не спрашивал».

Конечно, какой смысл ему будет рассказывать о том, что способно обернуться против него? Но любопытно, очень даже. Марфа ни секунды не сомневалась. Как только с условиями было покончено, она сразу же дала нужное обещание.

— Клянусь своим именем, происхождением и хистом, не причинять вред…

Ну, потом долго и скучно она перечислила неполные законы робототехники, переделанные Василичем. А когда закончила, что-то с ее промыслом произошло. На кухне разлился воздух, какой бывает после создания печати — привкус железа и чего-то кофейного. Или, может, это мне надо просто чашку помыть.

Суть в том, что никакой печати не было. Но даже Василич понял, что Зарок был принесен. Или произнесен — не поймешь это рубежное словосложение.

— Собирай вещи, Марфа, пойдем в твой новый дом. Матвей, у тебя обувь какая найдется нечисть перенести?

— Вы и это знаете?

Федор Васильич лукаво улыбнулся и кивнул.

Мне уже было не просто обидно. Словно мне сделали смузи из полыни и приправили красным перцем. Вот к кому надо за советами ходить, а не к Грише.

Кикиморы не было всего секунд пять. Видимо, она и прежде на чемоданах сидела. У меня были странные ощущения. С одной стороны облегчение, что Марфа меня покидает. С другой — неприятна форма, в которой это все произошло. Будто она только и ждала момента, как от меня сбежать.

Как с разводом с опостылевшей женой. Вроде рад, что наконец от нее избавился. Но когда узнаешь, что у нее кто-то появился — возникает ревность.

Вот за кого не переживал, так это за старика. Почему-то у меня сложилось стойкая уверенность, что с ним как раз все будет отлично.

После короткого ритуала с многострадальным красным сапогом, Федор Васильевич пожал мне руку и, прижимая свою новую подопечную к груди, отправился к себе. Смотри-ка, они о чем-то еще общаются между собой.

Я даже дверь не сразу закрыл. Только когда почувствовал тяжелые вздохи черта за плечом, тоже провожавшего взглядом кикимору.

— Все, Марфа с возу, кобыле легче, — подытожил я. — Можете это отпраздновать, только не сильно. Вино в холодильнике не трогать. А ты, Митя, можешь возвращаться к себе.

— Ага, только освежитель возьми, да все побрызгай там, — подсказал бес. — А то смердит, будто дерьмо по стенам размазали.

В мире Гриши все было довольно просто. Если женщина тебя отвергла, значит она дура и проститутка. Типичное обесценивание.

Я пошел посмотреть, правда ли кикимора забрала все? Хотя, что там у нее все — прялка? Ну, ее не было. Отлично.

— И правда Марфой пахнет, — грустно заметил Митя.

Вот только страданий юного Вертера мне не хватало. Я давно заметил, что черт по годам старше меня, почти в два раза. А вот по эмоциональному развитию и, прости, Митя, иногда и умственному — точно подросток. Значит и из-за неразделенной любви теперь убиваться будет. Может, та идея Гриши с выбиванием клина не такая уж и плохая?

Мои размышления прервал стук в дверь. Я не сразу сообразил, что звук был какой-то странный, с какими-то перерывами в середине. Решил, что Василич что-то забыл, вот и вернулся.

Я торопливо дошел до двери, глупо улыбаясь. И когда уже схватился за ручку, почувствовал знакомый запах затхлой воды и лежачего больного.

Что самое любопытное, ощущение дежавю было странным. Я не испугался, ощутив свою связь с единственным врагом и внутренний голос не вопил на все лады. Скорее смутился произошедшему. А еще вспомнил настойчивого филина, которого раньше не было возле моих владений.

Но дверь все же открыл. Если бы он хотел причинить мне вред, то влез через одно из открытых окон или устроил еще что-нибудь. Тут же рубежник пришел открыто, ко мне домой, где я защищен. Интересно только, хватит ли сил печатей уберечь? Ту же печать маскировки он легко преодолел.

Выглядел рубежник еще хуже, чем в прошлый раз. Легкая небритость сменилась густой щетиной, глаза запали, лицо высохло, в волосах появилось больше седины, да и сам Врановой похудел. Разве что взгляд остался прежним — недобрым.

— Привет, захожий. Правильно говорят, сколько веревочке не виться, а завершения не избежать.

— Какими судьбами? — пытался я сохранить спокойствие. — Или адресом ошибся?

— Поговорить пришел. Дело к тебе есть. Так что, можно зайти?

Глава 16

Бывают разговоры, которых постоянно хочешь избежать или оттянуть. Причем, вне зависимости от того, как относишься к человеку.

В данном случае мне было понятно, что любое сказанное Врановым слово точно не вызовет у меня бурю восторга. Но не посылать же человека, который в гости к тебе пришел. Во-первых, ночь на дворе. Во-вторых, меня так не воспитывали. В-третьих, пипец как страшно.

Самый главный вопрос, который меня сейчас интересовал — справится ли Порог на крови, если что-то пойдет не так? Что Сизый морок можно снимать — уже стало окончательно ясно. Моя маскировка не сработала.

— Не дергайся, захожий, мне тебя убивать резона нет. Овечья шкура не стоит выделки.

— Тебе не говорили, что пословицы — это не твое? А еще, что приходить в гости к человеку и начинать разговор с оскорблений — это плохой тон?

Врановой посмотрел на меня будто бы удивленно. А после выдал и вовсе неожиданное.

— Извини.

Я себя даже немного чеченцем почувствовал. Правда, уверенности это не особо придало. Я с самого начала не знал, как себя вести в присутствии врага. И после долгих колебаний все же сел. Что доставляло мне немыслимый дискомфорт. И нет, у меня не было самой распространенной болезни среди взрослых мужчин с сидячим образом жизни. Я понимал, что со своими рубцами Врановой превосходит меня в скорости и силе. И если что…

Все будет очень плохо.

Сам рубежник устроился напротив, отхлебнув приготовленный для кикиморы чай. И даже одобрительно кивнул, мол, ничего. Понятное дело, чайными церемониями у нас занимался Гриша, который до них был большой мастер.